![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Почему-то никто об этом не говорит...
Sep. 8th, 2009 10:13 amНынче у нас очередной "блокадный" день, так что будет пост именно на эту тему.
Про блокаду Ленинграда нам говорили и рассказывали столько, что, кажется, скоро от штампов, которыми сопровождаются эти рассказы, начнет уже тошнить. Нет, правда, переполнение буфера ввода уже в наличии. Ночью разбуди, - и то на автомате выдашь пару строчек из Бергольц, расскажешь про "125 блокадных грамм" и про Таню Савичеву. За счет того, что все эти образы и фразы столько лет не выходят из эксплуатации, масштаб трагедии в представлении обывателя сгладился, ее ощущение утратило остроту и даже набило оскомину.
Это, в принципе, закономерно: пропаганда у нас неумелая, пропагандисты - "бесславные ублюдки" (ТМ), считающие, что если они будут повторять то же, что было принято говорить 40 лет назад, то народ, глядишь, как-нибудь это и проглотит, а тех, кто не проглотит - можно сразу в святотатцы и мерзавцы записывать. При этом родственники, пережившие блокаду в сознательном возрасте, уже перемерли, а остались только пресловутые дети блокады, которые, когда просишь их повспоминать что как было, подчас несут такое - что хоть святых выноси: в лучшем случае разбавляют отрывочные воспоминания детства пространными рассуждениями, состоящими из пропагандистских штампов, так что не поймешь, где заканчивается чушь, и начинается правда. В худшем - пересказывают оставшиеся в памяти кинофильмы.
В общем, говоря кратко, пропало ощущение события. Пропало понимание того, какой это был э... кердык. И это, мягко говоря, погано. Потому что это первый шаг к тому, чтобы начать утверждать: кердыка-то особого, де, и не было вовсе. А он был, причем еще какой.
Ну, наконец, я добрался до основной мысли, продравшись сквозь дебри собственного словоблудия.
Мысль такая: для того, чтобы ощущение события ожило снова, чтобы представить себе, что творилось в блокадном Ленинграде на самом деле, нужно просто чуть-чуть отойти от проторенных троп, на секунду подумать о чем-то кроме штампов. Например, любой десятиклассник способен на вопрос о блокаде скучающим тоном ответить про 125 грамм хлеба и про "карточки". Однако и этого десятиклассника, и его учителя (чаще всего) ставит в тупик вопрос:
"Ну, черт бы с ними, с карточками, а сколько хлеб-то стоил?".
Потому что мы привыкли говорить о карточках, о нормах ВЫДАЧИ хлеба, и забываем, что все это стоило еще и денег. Как у нас любят говорить, "Город продолжал жить". Черт побери, лучше бы он не жил, а существовал по законам военного лагеря - меньше бы было злоупотреблений и лишних смертей. Потому что в этом самом городе, который "продолжал жить", сохранялась система товарно-денежных отношений, свойственная всему остальному СССР. То есть хлеб стоил денег. Проезд на трамвае стоил денег. Даже кипяток стоил денег.
То есть карточка всего лишь ДАВАЛА ПРАВО на покупку. Да, цена была офигенно низкой. Но она была. Да, были "карточки дороже денег", но для того, чтобы получить эти самые "125 блокадных грамм", нужно было еще и заплатить. За литр кипятка, например, - три копейки. Как вам это ощущеньице? Выбивает из колеи проторенных штампов, не так ли?
А как вам факт, что в блокаду за проживание в неотапливаемом, становившемся могилами для целых семей жилье брали квартплату? И домоуправление следило чутко за порядком и правильностью ее внесения? Еще не пробирает?
В общем, мысль проста: мы настолько погрязли во всех этих штампованных представлениях, в обелисках у Дороги жизни и траурных церемониях на Пискаревке, что перестали представлять себе, что же происходило на деле. Происходит же это по единственной причине: за трескучими фразами политиков, за штампованными речами, за голосами дикторов a'la Левитан мы потеряли самое важное - детали. Потому что именно в них - истина.
Мало того, именно их от нас заботливо пытаются ну, не то, чтобы скрыть, но убрать подальше, как спички от ребенка. Потому что если станут известны детали и подробности, - встанет законный вопрос: "А кто в этом всем был виновен?" И - чем черт не шутит? - окажется, что виновные находились не только по ту, но и по эту сторону линии фронта.
Ну, вот так как-то.
Про блокаду Ленинграда нам говорили и рассказывали столько, что, кажется, скоро от штампов, которыми сопровождаются эти рассказы, начнет уже тошнить. Нет, правда, переполнение буфера ввода уже в наличии. Ночью разбуди, - и то на автомате выдашь пару строчек из Бергольц, расскажешь про "125 блокадных грамм" и про Таню Савичеву. За счет того, что все эти образы и фразы столько лет не выходят из эксплуатации, масштаб трагедии в представлении обывателя сгладился, ее ощущение утратило остроту и даже набило оскомину.
Это, в принципе, закономерно: пропаганда у нас неумелая, пропагандисты - "бесславные ублюдки" (ТМ), считающие, что если они будут повторять то же, что было принято говорить 40 лет назад, то народ, глядишь, как-нибудь это и проглотит, а тех, кто не проглотит - можно сразу в святотатцы и мерзавцы записывать. При этом родственники, пережившие блокаду в сознательном возрасте, уже перемерли, а остались только пресловутые дети блокады, которые, когда просишь их повспоминать что как было, подчас несут такое - что хоть святых выноси: в лучшем случае разбавляют отрывочные воспоминания детства пространными рассуждениями, состоящими из пропагандистских штампов, так что не поймешь, где заканчивается чушь, и начинается правда. В худшем - пересказывают оставшиеся в памяти кинофильмы.
В общем, говоря кратко, пропало ощущение события. Пропало понимание того, какой это был э... кердык. И это, мягко говоря, погано. Потому что это первый шаг к тому, чтобы начать утверждать: кердыка-то особого, де, и не было вовсе. А он был, причем еще какой.
Ну, наконец, я добрался до основной мысли, продравшись сквозь дебри собственного словоблудия.
Мысль такая: для того, чтобы ощущение события ожило снова, чтобы представить себе, что творилось в блокадном Ленинграде на самом деле, нужно просто чуть-чуть отойти от проторенных троп, на секунду подумать о чем-то кроме штампов. Например, любой десятиклассник способен на вопрос о блокаде скучающим тоном ответить про 125 грамм хлеба и про "карточки". Однако и этого десятиклассника, и его учителя (чаще всего) ставит в тупик вопрос:
"Ну, черт бы с ними, с карточками, а сколько хлеб-то стоил?".
Потому что мы привыкли говорить о карточках, о нормах ВЫДАЧИ хлеба, и забываем, что все это стоило еще и денег. Как у нас любят говорить, "Город продолжал жить". Черт побери, лучше бы он не жил, а существовал по законам военного лагеря - меньше бы было злоупотреблений и лишних смертей. Потому что в этом самом городе, который "продолжал жить", сохранялась система товарно-денежных отношений, свойственная всему остальному СССР. То есть хлеб стоил денег. Проезд на трамвае стоил денег. Даже кипяток стоил денег.
То есть карточка всего лишь ДАВАЛА ПРАВО на покупку. Да, цена была офигенно низкой. Но она была. Да, были "карточки дороже денег", но для того, чтобы получить эти самые "125 блокадных грамм", нужно было еще и заплатить. За литр кипятка, например, - три копейки. Как вам это ощущеньице? Выбивает из колеи проторенных штампов, не так ли?
А как вам факт, что в блокаду за проживание в неотапливаемом, становившемся могилами для целых семей жилье брали квартплату? И домоуправление следило чутко за порядком и правильностью ее внесения? Еще не пробирает?
В общем, мысль проста: мы настолько погрязли во всех этих штампованных представлениях, в обелисках у Дороги жизни и траурных церемониях на Пискаревке, что перестали представлять себе, что же происходило на деле. Происходит же это по единственной причине: за трескучими фразами политиков, за штампованными речами, за голосами дикторов a'la Левитан мы потеряли самое важное - детали. Потому что именно в них - истина.
Мало того, именно их от нас заботливо пытаются ну, не то, чтобы скрыть, но убрать подальше, как спички от ребенка. Потому что если станут известны детали и подробности, - встанет законный вопрос: "А кто в этом всем был виновен?" И - чем черт не шутит? - окажется, что виновные находились не только по ту, но и по эту сторону линии фронта.
Ну, вот так как-то.
